Святослав Федоров. Молодые предприниматели голодны и должны работать, как шакалы…

    – Святослав Николаевич, в Америке популярно выражение «селфмейд мен», то есть «человек, сотворивший себя». В какой степени оно относится к вам?

    – Ну, полностью.

    – Я имею в виду, что человек сам создает свою личность.

    – Конечно. Это трудная задача – сделать себя, но многим хочется узнать цену себе. Естественно, тут нужно вкалывать лет двадцать непрерывно, чтобы чего-то достичь.

    – Нужна какая-то цель?

    – Цель у меня была. Найти новые методы лечения слепых, такие, которые бы не применял никто в мире. Попытаться сделать все на самом высоком уровне. Шагал сказал: «Качество – весь смысл моей жизни». В 28 лет я поставил цель – сделать что-либо необычное. А качество стало смыслом моей жизни.

    – Вы полагаете, каждый может поставить перед собой цель и достичь ее?

    – Да, каждый может попытаться достичь, но не каждому суждено испытать радость удачи. Это зависит не только от человека, а еще и от окружающей среды, стечения обстоятельств. Мы живем не изолированно, а среди миллионов людей – одни тебя подавляют, другие могут просто пристрелить. Чужой успех вызывает порой зависть и злобу.

    – Однажды в беседе священник спросил меня: «Вы крещеный?» – «Да, меня крестили». – «Значит, вы верующий». – «Почему?» – «Потому что об этом помните». А вы крещеный?

    – Нет. Отец мой был суперкоммунистом. Когда я родился, была огромная битва: бабушка хотела меня понести в церковь, и отец все-таки не дал.

    – Тогда какая вера помогает вам во всех делах, откуда у вас такой запас энергии?

    – Я верю в разум общества. Основа человечества – добро, взаимопомощь. Добро является главной силой движения вперед. Если человек применяет этот «ускоритель» в своей деятельности, то он многого достигает. Добро открывает и сердца, и кошельки. И, так сказать, возможности идти к цели.

    – С чего вы начинали?

    – Я очень много и неплохо оперировал и старался все время делать больше и больше. В конце концов я помогал людям, а люди стали мне помогать.

    – Однажды вы сказали, что начинать реформу надо с создания технологии обогащения всех людей. Что имелось в виду?

    – Действительно, тот, кто руководит людьми, обязан создать не просто технологию производства хорошей автомашины, а найти такую технологию, чтобы люди, которые делают эту машину, стали обеспеченными и независимыми. А уж какая машина получится, чуть хуже или лучше, – это задача номер два.

    – Каким вам видится портрет нашего российского предпринимателя, в чем его плюсы и минусы?

    – Его минусы в том, что он очень голодный, хочет сразу разбогатеть. И он забывает, наш предприниматель, что есть душа человеческая, есть честность, порядочность, ответственность в делах, что должны быть какие-то взаимовыгодные связи между людьми. То есть он работает, как волк, а иногда, как шакал. Он дерет и только на себя работает. Не понимает, что настоящий бизнес – это честность, добропорядочность, солидность. Это долговременные связи, твердое слово. Сказал – умри, но выполни. Вот этого у молодых еще предпринимателей, кто сегодня начинает, пока нет.

    – Святослав Николаевич, у вас есть друзья?

    – Есть, но мало, очень мало. Знаете, я недавно задал такой вопрос моему хорошему знакомому, английскому хирургу. Видел, что мало у него людей, с которыми он бы контактировал как-то мягко. Питер отвечает: «Да, есть Диана». Это его жена. «А еще?» И он сделал такое удивленное лицо, как будто только жена или близкий родственник может быть другом. Философия англичанина: «Мой дом – моя крепость», он никого не пускает в свою душу.

    – Она близка вам, такая философия?

    – Нет, у меня огромное количество знакомых, и думаю, что несколько друзей у меня есть.

    – А что цените больше всего в людях?

    – Только доброту, точность, обязательность. И умение зарабатывать свой кусок хлеба тяжелым трудом.

    – Святослав Николаевич, какие недостатки в людях особенно неприятны, неприемлемы вашей натуре?

    – Я думаю, это амбициозность, начальственный такой тон в отношении к окружающим, как будто бы они твои слуги. Терпеть не могу помпезности, скажем, когда руководители уезжают. Всякие прощания, поцелуи. К чему? Не приемлю огромные парады, невероятные полуфашистские съезды. Вся вот эта мишура меня раздражает, это все абсолютно лишнее, декорация. Ну и жадность. Я с отвращением смотрю на жадных людей.

    – Мне запомнились слова Льва Николаевича Толстого: «Люди безгрешны, потому что беспамятны». Есть у нас свойство прощать себе. Вот вы легко прощаете себе какие-то просчеты, ошибки, допущенную несправедливость к близким, подчиненным?

    – Я бы не сказал, что легко. Такие бывают моменты, когда потом просто спать трудно, когда чувствуешь, что ты был несправедлив к кому-то. Я не боюсь поломать себя и сказать этому человеку: я был виноват перед тобой или я тебя неправильно оценил.

    – Такие случаи были?

    – Да, и очень часто. Безусловно, у меня есть, не может не быть ошибок, потому что иногда я получаю неправильную информацию, иногда я неправильно оцениваю эту информацию. Ошибки, конечно, есть. Но десять процентов ошибок – это разумный процент ошибок. Поэтому я своим молодым сотрудникам говорю: «Делайте ошибки, делайте больше ошибок, но чтобы все время были новые ошибки, никогда не повторяйте старые».

    – Святослав Николаевич, расскажите о досуге делового человека. Академик Блохин, например, увлекается живописью, собирает картины. Вы коллекционируете что-либо?

    – Почти ничего. Люблю холодное оружие, люблю хорошие ружья. Есть небольшая коллекция. А так, если о досуге говорить… Езда на лошади, плавание в реке. Словом, люблю природу, часто хожу в лес.

    – Конный спорт – это ваше увлечение?

    – Отец у меня был конником, кузнецом, ковал лошадей. Ну и, по-видимому, этот ген любви к лошади у меня есть.

    – У вас личные лошади?

    – Да, у меня своих три лошади. Моя собственность.

    – А седла ковбойские? Вы в США часто бываете…

    – Седла у меня английские, купил их по дешевке, случайно, всего за 250 долларов. У нас нет хороших седельных мастеров – все вымерли, и достать хорошее седло почти невозможно.

    – Мы с вами как-то встретились в Театре Вахтангова, шла премьера «Брестского мира», Ульянов играл Ленина, и я вот хотел спросить: вы театрал? Есть любимый театр, актеры?

    – Театрал?.. Не хватает времени, но… я люблю театр Вахтангова, Театр на Таганке, люблю театр «Современник». Мы иногда ходим во МХАТ, в Большой театр.

    – А какие актеры наиболее близки вам?

    – Михаил Ульянов, кстати, мой сосед, актер Жженов Георгий Степанович, Веня Смехов с «Таганки», люблю других ребят молодых из этого театра, из «Современника». Стараюсь посещать спектакли с их участием.

    – На ТВ какие программы вам ближе?

    – Нравится программа, в которой я недавно участвовал, это «Без ретуши». Российские «Вести» – довольно острая, хорошая программа и такая, я бы сказал, не лизоблюдская. Справедливо критикует правительство, иногда прохаживается и по Ельцину. Я люблю сельские программы: развитие села меня волнует. Сможем поднять крестьянина с колен или придется выписывать фермеров из Америки?

    – Во время последнего визита Ельцина в Париж местные журналисты подметили, что он очень уверенно держится, но ему больше пошел бы двубортный костюм. Как вы относитесь к своему имиджу? Как одеваетесь, покупаете или шьете?

    – Я люблю быть одетым аккуратно, а какого-то пристрастия к модной одежде не испытываю. Как правило, вещи мне покупает жена. Чтобы затянуть меня в магазин, ей придется прилагать колоссальные усилия.

    – Ну а какой вы в быту? Скажем, любите готовить?

    – Нет, абсолютно. Дома могу что-то отрезать, отпилить, где-то просверлить или немножечко подремонтировать. Не больше.

    – Какие подарки привозите близким из-за границы?

    – Обычно жена покупает кофточки, ребятам джинсы, моим племянникам – какую-то одежду. Секретарям тоже… Племяннику воздушное ружье привез из Америки. Я обычно дарю что-то из охотничьего снаряжения, многих у нас мелочей для охоты нет. Хорошие перчатки, маскировочные халаты, плащи от дождя. Всякие мелочи люблю покупать знакомым.

    – Ваше отношение к благотворительности: какие ее формы наиболее приемлемы?

    – Нужно знать человека и самому ему лично помочь. Только не через фонды. Я в эти фонды не верю. В Америке они действительно доставляют ваши деньги по адресу. А наши фонды организуются, по-моему, часто для того, чтобы те, кто в них работает, в первую очередь пользовались этими деньгами. Если я кому-то отдаю деньги, то просто отдаю. Никогда не одалживаю. Одалживать, значит, кого-то делать врагом своим. Я и говорю: «Тебе нужна тысяча рублей? Возьми, но не в долг».

    – Когда Эрнст Неизвестный получил гонорар за памятник Хрущеву, то все деньги по одной купюре выбросил в окно автомашины. Его спросили: зачем? Говорит: «Ну, вы знаете, найдет кто-то, обрадуется, пойдет выпьет…»

    – Действительно, метод неплохой.

    – У нас клубная газета. Сейчас довольно много клубов для деловых людей, в основном богатых. Прежде народным клубом – пусть его прообразом – была пивная. В том же Ростове, в Москве здесь собирались люди, обсуждали новости, говорили о чем угодно. Как вы видите развитие клубного движения в России?

    – Развитие любого движения возможно тогда, когда мы станем собственниками, разделимся на группы собственников и наемных рабочих или там сотрудников. Пока нет материальной основы для создания клубов по интересам и других. Сегодня мы не государство, а зона, в которой на российской земле работает 150 млн людей. Собственником всего, исключая крохи, является государство. Наш президент господин Ельцин просто-напросто, может быть, более или менее добрый начальник этого большого концлагеря.

    – У вас четыре дочери. Какие они пути выбрали?

    – Трое в медицине, да нет, четыре в медицине. Лина, которая была переводчиком, стала сейчас техником – проверка зрения, подбор контактных линз. Хочет себя попробовать в бизнесе. Открыть магазин, продавать людям красивые оправы. Не знаю, что из этого получится.

    – Большое спасибо за беседу.

    

    Георгий Яковлев

    «Вечерний клуб», 27.02.1992 г