Родился я в маленьком городке, который тогда назывался поселок городского типа Козловка, в 1944 году. Городок маленький, но окрестности очень знаменитые: в 3 км находилось имение математика Лобачевского, так что жизнь у меня и пошла под лозунгом: «Параллельные кривые пересекаются».
Через короткое время я с мамой переехал в Казань. В нашем доме находилась так называемая «шарашкина контора», где под охраной работали академик С.П. Королев и его команда.
Время было трудное, приходилось подрабатывать. Стипендию мне не давали, поэтому, начиная с 3-го курса, мне пришлось взяться за ум и учиться только на «отлично».
На 5 курсе Аркадий Павлович Нестеров, который тогда заведовал кафедрой офтальмологии в Казани, пригласил меня в свой кружок.
По окончании института, аспирантуры и защиты кандидатской диссертации я, по рекомендации Аркадия Павловича, был направлен в Оренбург ассистентом на кафедру глазных болезней Оренбургского медицинского института.
Через год я оказался уже в Калинине, проработал там 5 лет. Когда Аркадий Павлович начал работать в Москве, я стал научным сотрудником в его лаборатории, в это же время начал работать над докторской диссертацией, защитил ее в 1984 году и одновременно получил звание профессора. А в 2000 г. Аркадий Павлович предложил мне должность заведующего кафедрой.
Почетная медаль «Академик А.П. Нестеров» Российского глаукомного общества.
Научные издания, выпускаемые Российским глаукомным обществом
С научной точки зрения, у нас идут интересные исследования, которые радуют глаз даже в сравнении с международными. Вот, например, операции по непроникающей хирургии глаукомы были апробированы еще 40 лет назад. С подачи С.Н. Федорова и В.И. Козлова удалось продать патент на непроникающую хирургию глаукомы за рубеж. Для того чтобы хорошо работала непроникающая хирургия, нужно применять импланты, которые усиливают гипотензивный эффект операции. С тех пор Франция, Швейцария и другие страны Европы придумали уже полторы тысячи имплантов. Однако зачастую они не обеспечивают долговременного гипотензивного эффекта. Но мы знаем, как можно его усилить. Для этого достаточно использовать дополнительно лазер — разрушение трабекулы изнутри.
Отечественная офтальмология сделала колоссальное: это и первое внедрение лазеров для глаукомы, и разработка новейших операций, и открытие патогенеза первичной открытоугольной глаукомы, признанное во всем мире. Но на сегодняшний день мы отстаем в техническом плане. Мы создаем аппараты, а воспроизвести их в технологическом плане не можем. При этом кое-что хорошее есть. К примеру, по хирургическим лазерам есть проблемы, но терапевтическим лазером мы можем завалить весь мир. У нас имеется с десяток разных моделей, которые прекрасно работают и дают хороший эффект.
И так во всем. Возьмем, допустим, инструментарий. Ведь кто придумал алмазные ножи? Их широчайшее внедрение в Советском Союзе пошло с подачи Святослава Николаевича Федорова. Но и наша кафедра тут отметилась: мы в свое время активно сотрудничали с Зеленоградом и разработали сапфировые ножи, которые были на порядок дешевле и практически такие же по качеству резания. Эти ножи мы выпускали около 20 лет. За рубежом подобные ножи появились позже и стоили в несколько десятков раз дороже.
Каким Вы запомнили Святослава Николаевича Федорова?
Когда я был в ординатуре, вызывает меня Аркадий Павлович: «К нам приехал Святослав Федоров. Познакомься». И везде, куда бы я его ни водил, он входил уверенно, широким шагом, чуть прихрамывая. Протягивал руку и представлялся: «Федоров. Из Москвы». И в помещении наступала полная тишина…
Святослав Николаевич Федоров был гением в организации. Потому что так организовать работу — это фантастика.
Он был великолепным оратором. У него такая аура, что, когда он говорил, ему верили с полуслова.
Офтальмология должна быть очень благодарна С.Н. Федорову за то, что он сделал не только в нашей стране. Когда за рубежом последние 20–30 лет говорили о Советском Союзе и здравоохранении, одним из первых называли фамилию Федорова.
Евгений Алексеевич, Вы возглавляете Российское глаукомное общество на протяжении 5 лет. Каких успехов удалось достигнуть за это время?
В рамках Общества работает Экспертный совет — люди, преданные идеям глаукомы. Когда они собираются, то остановить их невозможно. Настолько интересно смотреть на их «дискуссионную рубку»! В конце концов коллективно что-то образуется и, придя к консенсусу, они создали Национальное руководство для практикующих врачей.
В рамках Российского глаукомного общества сформировался так называемый «научный авангард» — молодежная группа, называющая себя Клуб молодых ученых. Они проводят очень интересные исследования в области эпидемиологии, хирургии, лечения глаукомы.
Как сотрудничает Российское глаукомное общество с Европейским глаукомным обществом?
Они проявляют очень большой интерес. На будущий год планируется приезд большой делегации из Европейского глаукомного общества во главе с председателем C. Traverso. Они приедут показывать себя и налаживать взаимоотношения. У нас с ними бывали довольно жесткие дискуссии. Сейчас они очень просят, чтобы мы провели большой симпозиум в Ницце.
Сотрудничает ли глаукомное общество с врачами из других стран?
Мы привлекаем не только россиян, у нас есть так называемый Межнациональный экспертный совет по глаукоме, в котором трудятся все ведущие глаукоматологи зарубежья. Если говорить о международном сотрудничестве, авторитет Российского глаукомного общества за рубежом очень высок, так как наши конференции проходят на европейском уровне.
С европейцами ведь работать непросто: они не заинтересованы, чтобы мы занимали доминирующие места. Иностранцы до сих пор продолжают верить в то, что мы ходим с деревянными часами и самый главный наш научный прибор — балалайка. Цитирование наших работ, опубликованных у них и совместно с ними, остается на низком уровне. Но все равно мы прорываемся. Несмотря ни на что!
Какие конференции проводятся Российским глаукомным обществом? С какими трудностями Вы как организатор сталкиваетесь при подготовке таких масштабных мероприятий?
В этом году мы провели 13-ю Всероссийскую школу офтальмолога. Все специалисты о ней знают, все туда рвутся, но так просто к нам не попасть. Мы отбираем наиболее социально активных офтальмологов со всей России, занимающихся продвижением новых препаратов, новых методик. Одновременно мы приглашаем наших ведущих офтальмологов, отвечающих за регионы. Максимальное количество участников — 250–300 человек. И все четыре дня у нас идет непрекращающаяся «тусовка», где нет давления сверху — все равны, царит дружественная атмосфера: прекрасный сплав молодости, активности и мудрого опыта.
Вторая конференция, за которую мы отвечаем, — Конференция Российского глаукомного общества, традиционно проходящая в первую пятницу декабря. Я очень рад, что эта конференция набирает обороты и ежегодно принимает более тысячи участников из стран СНГ, Европы, Америки.
Важно, что мы отдаем должное нашему основателю — первому президенту Российского глаукомного общества Аркадию Павловичу Нестерову, ежегодно вручая лучшим глаукоматологам научный грант и медаль имени А.П. Нестерова.
Возглавляемый Вами научный журнал «Клиническая офтальмология» пользуется высоким авторитетом у профессионалов. Каким статьям Вы, как главный редактор, отдаете приоритет?
Журнал «Клиническая офтальмология» соответствует своему названию. Мы считаем, что он предназначен для практикующего врача. Если человек прочитал материал, он должен из него что-то взять для своей работы. Поэтому статьи, в которых приводятся результаты научных исследований, но нет практического результата, мы не публикуем.
Есть ли у Вас хобби?
Вы знаете — до сих пор читаю! Любовь к чтению началась в раннем детстве. В 4 классе меня уже приняли во взрослую библиотеку. Сейчас люблю сказки для взрослых — фэнтези. Несколько лет назад увлекся Александром Бушковым.
В свое время я любил театр «Ленком». Тогда он был удивительным! До сих пор не забуду их постановки «Тиль Уленшпигель», «Путешествие в Америку». Но только начнешь увлекаться, а все изменяется.
Пожалуй, главное мое увлечение — это балет Мариинского театра. Очень нравится балерина Диана Вишнева, легкая в движениях и с прекрасной улыбкой.
Евгений Алексеевич, Вы распространяете позитивную энергию вокруг себя: какой бы огромный пласт работы Вы не поднимали — Вы всегда в хорошем настроении, на Вашем лице улыбка… В чем секрет Вашего оптимизма?
Все очень просто — здоровый образ жизни. Делай то, что можешь и то, что хочешь. Наверное, в моем детстве и юности была правильно организована физическая подготовка. Это сегодня сел за руль и поехал, а раньше пройдешь пару километров до автобуса, потом в него нужно попытаться еще попасть, ведь сесть в общественный транспорт, не обладая хорошей физической подготовкой, было невозможно — нужно было работать и локтями, и ногами упираться.
Расскажите, пожалуйста, немного о своей семье
Вся моя семья – офтальмологи. Жена, Галина Борисовна, доктор медицинских наук, работает в научно-исследовательской лаборатории коррекции зрения «НИИГБ» РАМН. Она создает новые направления в диагностике, новые методики, которых нет нигде за рубежом. Сын, Алексей, профессор нашей кафедры, дочь — кандидат медицинских наук, сейчас работает в Российском глаукомном обществе.
Наверное, они стали офтальмологами во многом под моим влиянием. Ведь офтальмология — это особая отрасль. Какими бы ни были ваши желания, вы сможете найти себя в офтальмологии. Например, если вы хороший хирург — можно стать микрохирургом, «ювелиром от хирургии», так как многие действия врач во время операции делает между двумя ударами сердца. Если вы не хирург — есть прекрасная возможность найти себя в терапевтической офтальмологии. Можно быть вообще не врачом и заниматься офтальмологией — электрофизиология, теория зрения, оптические теории, контактная коррекция, подбор очков. Любой человек может найти себе работу по душе. Лишь бы вы были хорошим специалистом. Тогда будет все хорошо и все получится!
Беседовала Яшкина М.Ю.
