Оптическая когерентная томография как метод диагностики при синдроме Марфана

    

    Впервые синдром Марфана был описан еще в 1868 г. французским педиатром Antoine Bernard-Jean Marfan. Он обнаружил его у девочки пяти лет, у которой он проявлялся удлинением конечностей, пальцев, кифосколиозом и контрактурой суставов [1]. За более чем 150 лет накопилось достаточно данных о заболевании.

    Синдром Марфана – это наследственное недоразвитие соединительной ткани, которое обусловлено дефектами коллагена [2]. Частота встречаемости, согласно данным различных авторов, варьируется от одного случая на 5 тыс. человек до одного случая на 10–20 тыс. человек, что связано с трудностями в диагностике. Однако все исследователи сходятся в том, что заболевание не имеет расовой, половой или географической детерминированности [2–4].

    При данной патологии имеются дефекты соединительной ткани, что может проявляться поражением разных систем организма. Поражаются преимущественно опорно-двигательный аппарат, глаза и сердечно-сосудистая система [5, 6].

    Это заболевание в 75% случаев имеет аутосомно-доминантный тип наследования, при этом обладает высокой пенетрантностью и разной степенью экспрессивности [3]. В остальных же случаях вызван спонтанной мутацией и носит спорадический характер [7]. В основе заболевания лежит мутации гена фибриллина-1 (FBN1), в результате чего нарушается биосинтез белка фибриллина, который составляет основу эластических волокон. Они входят в состав межклеточного матрикса сосудистой стенки, сердца, хрящей, хрусталика, цинновой связки и роговицы. В этих органах увеличивается растяжимость соединительной ткани и их функции, и структура нарушается из-за неполноценности фибриллина [8, 9]. Дефект фибриллина также повышает биодоступность неактивной формы трансформирующего фактора роста (TGF-β) и его концентрацию во внеклеточном матриксе. Это ведет к увеличению экспрессии провоспалительных цитокинов и матриксных металлопротеиназ, способствуя деградации эластических волокон с нарастанием еще большей неполноценности эластического каркаса [5].

    К настоящему времени известно более чем 500 вариантов мутаций в гене фибриллина, что определяет вариабельность клинических проявлений синдрома Марфана, начиная от изолированного поражения органа зрения (эктопии хрусталика, миопии) до мультисистемных патологий (аневризмы аорты, высокого роста, астенического телосложения, арахнодактилии [«паучьих пальцев»], деформации грудины, кифосколиоза, гиперподвижности суставов, пролапса митрального клапана, высокого [«готического»] нёба, вытянутого в продольном направлении [«башенного»] черепа, крыловидного отставания лопаток, характерных удлиненных черт лица [«треугольного лица»], неправильного роста зубов) [1, 3, 4, 6]. Некоторые из них приводят к смерти еще в раннем детском возрасте. Именно поэтому такая гетерогенность клинических признаков обусловливает трудности в диагностике данного синдрома [1].

    Диагностика синдрома Марфана основана на Гентских критериях (рис. 1). В последней версии критерии были пересмотрены и выделены два наиболее специфичных признака – дилатация и/или расслоение аорты и эктопия хрусталика. Была также предложена балльная оценка наличия изменений в соединительной ткани (таблица). Количество баллов более 7 свидетельствует о системном вовлечении соединительной ткани [8].

    Несмотря на наличие критериев, остается ряд вопросов в диагностике синдрома Марфана. Например, положительные результаты молекулярно-генетического тестирования могут соответствовать другим заболеваниям. Так, мутация гена FBN1 может присутствовать и при семейной эктопии хрусталика и других марфаноподобных заболеваниях, таких как пролапс митрального клапана, легкая непрогрессирующая дилатация аорты. Они имеют благоприятный прогноз. К тому же большая протяженность гена делает диагностику дорогостоящей и трудоемкой [5, 7]. У детей диагностика также вызывает ряд трудностей, что связано с отсутствием симптомов заболевания в более младшем возрасте и проявлении их постепенно по мере их взросления [5].

    Прогноз для жизни пациентов с синдромом Марфана зависит от степени поражения сердечно-сосудистой системы [2]. В отсутствие лечения продолжительность их жизни в среднем составляет 30–40 лет. Смерть чаще всего наступает вследствие разрыва аневризмы аорты или застойной сердечной недостаточности [2]. Это происходит из-за постепенного расширения корня аорты, которое прогрессирует с возрастом. Особенно неблагоприятное течение наблюдается у беременных женщин [3]. Своевременно назначенная терапия бета-блокаторами и/или профилактическое оперативное вмешательство на аорте увеличивают продолжительность жизни пациентов с синдромом Марфана [3]. Именно поэтому ранняя диагностика заболевания безусловно важна, в том числе и для своевременного медико-генетического консультирования и прогнозирования будущего потомства [6].

    Однако трудоемкость, недоступность во всех лечебных учреждениях, дороговизна и схожесть мутаций в гене FBN1 с другими заболеваниями снижают практическую ценность молекулярно-генетического тестирования. В связи с этим на первый план выходят клинические критерии диагностики синдрома Марфана, а также наблюдение за ними в динамике [6].

    У 50–80% пациентов с синдромом Марфана имеется офтальмологическая патология. Клинические проявления со стороны органа зрения относятся к ранним симптомам синдрома Марфана [1]. Чаще всего это эктопия хрусталика (46,16%), которая является специфичным проявлением синдрома Марфана [6], также могут быть миопия высокой степени, гипоплазия радужной оболочки или цилиарной мышцы, уплощение роговицы (<42 дптр), осложненная катаракта [1, 4, 6]. Они могут осложниться вторичной глаукомой, косоглазием, амблиопией, отслойкой сетчатки [1].

    Эктопия хрусталика, предположительно, возникает из-за прогрессирующего уменьшения эластичности цинновой связки. Чаще всего хрусталик смещается в верхневисочный квадрант. Реже может быть смещен в переднюю камеру или стекловидного тела. Люксация хрусталика может быть как односторонней, так и двусторонней. Степень эктопии варьирует от бессимптомного смещения, выявляемого только при мидриазе, до выраженного подвывиха с расположением экватора хрусталика в просвете узкого зрачка. При этом появляется монокулярная диплопия [1, 4, 6].

    Единой классификации эктопии хрусталиков нет. В России распространена классификация Н.П. Паштаева (1986):

    1-я степень: отсутствие бокового смещения хрусталика по отношению к оптической оси глаза, при этом может наблюдаться уменьшение или увеличение глубины передней камеры, иридо-, факодонез;

    2-я степень: имеется боковое смещение хрусталика по отношению к оптической оси глаза, однако край хрусталика не заходит за оптическую ось, при этом наблюдается неравномерное углубление передней камеры, выраженные фако- и иридодонез;

    3-я степень: происходит боковое смещение хрусталика за оптическую ось глаза, которое сопровождается выраженным неравномерным углублением передней камеры и иридодонезом, а также отклонением хрусталика в стекловидное тело [10].

    Диагностика проводится при помощи щелевой лампы после максимального расширения зрачка. При этом хрусталик просматривается, в том числе и в крайних отведениях глазного яблока [11]. Если после максимального расширения зрачка в крайних отведениях наблюдается только гофрированный край хрусталика, то исследование стоит провести повторно, спустя некоторое время, прежде чем можно будет установить диагноз эктопии хрусталика. Такие проявления возможны и при миопии высокой степени [11].

    Одним из инновационных методов диагностики эктопии хрусталика считается аберрометрия волнового фронта до и после циклоплегии. При этом выявлено, что при синдроме Марфана изменяются аберрации: горизонтальный трефойл ¹ увеличивается на 167% (0,4 вместо 0,15 мкм в норме), а горизонтальная кома ² увеличивается на 333% (0,39 вместо 0,09 мкм в норме) [12].

    Еще одним симптомом эктопии хрусталика является аномалия рефракции. За счет уменьшения эластичности цинновой связки хрусталик становится более выпуклым и увеличивает свою преломляющую способность, за счет чего возникает миопия, которая снижает остроту зрения [11]. Однако миопия может быть не только следствием патологии хрусталика, но и может быть вызвана непосредственно несостоятельностью эластических волокон в тканях склеры и увеличением переднезаднего размера глазного яблока [13]. Возможно также развитие астигматизма, компенсирующего децентрализацию хрусталика [14].

    Цель

    Демонстрация клинического случая синдрома Марфана.

    Материал и методы

    Приводим описание клинического случая синдрома Марфана у пациента С.

    Ребенок (девочка) родилась у здоровой матери, от I беременности, протекавшей с токсикозом в I триместре, от I физиологичных родов (в 39 нед.). При рождении масса тела 3200 г, длина 47 см.

    У отца пробанда 10.02.2015 методом прямого автоматического секвенирования проведено исследование образца ДНК с целью поиска мутации в экзонах 1, 2, 10–16, 18–23 гена FBN1. В результате анализа в экзоне 14 в гене FBN1 обнаружена ранее неописанная замена с.1670G>T (р.Cys577Phe) в гетерозиготном состоянии, патогенность которой высоко вероятна (на основании данных, полученных при анализе выявленной замены с помощью программ проверки патогенности мутаций Mutation taster, SIFT+Provean). У отца также выявлена эктопия хрусталика обоих глаз и высокий рост. Полученные данные свидетельствуют в пользу диагноза «Синдром Марфана» у него.

    У матери – миопия средней степени обоих глаз.

    У дедушки по линии отца, со слов мамы, были проблемы со зрением, умер в 45 лет от сердечно-сосудистой патологии. У офтальмолога не наблюдался, генетическое исследование не проводили.

    12.01.2021 в связи с обнаружением у отца мутации в 14-м экзоне гена FBN1 тот же анализ был проведен у пациента С. Результаты показали наличие такой же мутации.

    С рождения ребенок наблюдается у офтальмолога. В 2 года на профилактическом осмотре была выявлена эктопия хрусталика обоих глаз. С того же возраста носит очки: правый глаз сфера (sph) –3,0 дптр, левый глаз сфера (sph) –4,0 дптр. Травм и операций не было.

    В 4 года ребенку выставлен клинический диагноз: «Миопия высокой степени, астигматизм, подвывих хрусталика (синдром Марфана), амблиопия высокой степени. Косоглазие содружественное расходящееся непостоянное альтернирующее обоих глаз».

    Результаты

    Объективный статус: Антропометрические показатели: вес 23 кг, рост 115 см.

    Физическое развитие: девочка 4 года.

    По данным антропометрических показателей имеется отклонение в физическом развитии. Высокая длина тела.

    По сигмальным таблицам должный рост для девочки 4 лет 101,2±3,83 см, то есть максимальный рост должен быть 105,03 см (у пациентки избыток роста составляет более 3 сигмальных отклонений, т. е. имеется гигантизм).

    Высокий рост, масса соответствует росту.

    Гигантизм как проявление синдрома Марфана.

    Сознание ясное. Реакция на осмотр спокойная.

    Кожа чистая, бледно-розового цвета. Влажность кожных покровов нормальная. Видимые слизистые оболочки розовые. Периферические лимфатические узлы не увеличены.

    Костные деформации отсутствуют. Частота дыхательных движений 24 в мин. Дыхание через рот и нос свободное. Ротоглотка бледно-розового цвета. Грудная клетка симметрична. Равномерно участвует в дыхании Перкуторно легочный звук – ясный легочный. Нижние границы легких расположены в пределах возрастной нормы. Аускультативно дыхание пуэрильное – над всеми легкими. Хрипов нет.

    Сердечно-сосудистая система: перкуторно границы сердца в норме. Аускультативно тоны – ясные. Сердечных шумов нет. Ритм синусовый. Частота сердечных сокращений 100 уд./мин. Пульс наполнение и напряжение – удовлетворительных свойств. Органы пищеварения: язык влажен, чистый. Глотание не нарушено. Живот правильной формы. При пальпации мягкий, безболезненный. Аускультативно перистальтика кишечника активная. Печень не увеличена. Край печени при пальпации безболезненный. Стул регулярный.

    Мочевыделительная система: область почек визуально не изменена. Симптом поколачивания отрицательный. Почки не пальпируются. Ритм мочеиспусканий регулярный. Мочеиспускание безболезненное.

    Данные дополнительных методов обследования: общий анализ крови, общий анализ мочи, биохимическое исследование крови, кровь на гепатит, сифилис и ВИЧ, электрокардиограмма в 12 отведениях, рентген органов грудной клетки, эхокардиография, ультразвуковое исследование органов брюшной полости – результаты в пределах возрастной нормы.

    Консультации специалистов: детский кардиолог, детский ортопед, детский невролог – развитие соответствует возрасту, патологий не выявлено.

    При офтальмологическом осмотре:

    Визометрию определяли при помощи проектора знаков TCP-1000 (Tomey, Япония) и набора пробных линз с принадлежностями SNC 24 (Япония).

    Острота зрения (Vis) правого глаза (OD) =0,1 без коррекции; c коррекцией сфера (sph) –4,5 дптр. =0,3 далее не корригирует.

    Острота зрения (Vis) левого глаза (OS) =0,1 без коррекции; c коррекцией сфера (sph) –5,0 дптр. =0,3 далее не корригирует.

    Острота зрения (Vis) обоих глаз (OU) =0,1 без коррекции; c подобранной коррекцией =0,3 далее не корригирует.

    При определении остроты зрения отмечается вынужденное положение головы. При чтении правым глазом голова отклонена к левому плечу и книзу, при чтении левым глазом голова отклонена к правому плечу и книзу. Оба глаза попеременно непостоянно отклоняются к виску до 15° по Гиршбергу. Движения глаз в полном объеме. Конвергенция удовлетворительная. На фоне полной трехкратной циклоплегии (циклопентолат 1%) угол косоглазия увеличивается до 30° к виску по Гиршбергу. Характер зрения: монокулярный альтернирующий.

    Биомикроскопию переднего отрезка глаза и его придаточного аппарата осуществляли с помощью щелевой лампы SL 1800 производства компании Nidek (Япония) с фоторегистрацией.

    Оба глаза – кожа век нормальной окраски, положение век правильное, смыкание полное, ресничный край не изменен, рост ресниц правильный. Слезные точки выражены, выделений из слезных точек при пальпации области слезного мешка нет. Положение глазного яблока в орбите правильное, подвижность глаза активная.

    Оба глаза – конъюнктива бледно-розовая, тонкая, гладкая, блестящая, отделяемого нет; изменения конъюнктивы лимба и склеры нет. Роговица средней величины, прозрачна, сферична, зеркальна, высокочувствительна, сосуды отсутствуют. Передняя камера средняя, влага ее прозрачна. Радужка структурна, в цвете и рисунке не изменена, иридодонез отсутствует. Зрачок округлой формы, диаметр правого равен левому, прямая реакция на свет живая. Глубже лежащие оптические среды прозрачны. Отмечается двусторонняя люксация хрусталика. Хрусталик прозрачный, патологическое смещение хрусталика с дислокацией (подвывих) в верхненазальный квадрант. 2-я степень смещения хрусталика по классификации Н.П. Паштаева, при которой имеется боковое смещение хрусталика по отношению к оптической оси глаза, однако край хрусталика не заходит за оптическую ось. Отмечается выраженный факодонез. Стекловидное тело прозрачное(рис. 2, 3).

    Непрямая бинокулярная офтальмоскопия выполнялась с помощью налобного офтальмоскопа Heine OMEGA 500 (Германия), бесконтактной линзы 20.0 диоптрий Heine AR20 (Германия), 30.0 диоптрий Heine AR30 (Германия) в условиях мидриаза после трехкратных инстилляций мидриатиков в течение получаса.

    Глазное дно оба глаза: фон розовый, диск зрительного нерва бледно-розовый, округлой формы, экскавация физиологическая, рефлексы макулярной зоны выражены. Ход и калибр сосудов не изменен, А/В=1/2. Видимая периферия без особенностей.

    Авторефрактометрию в естественных условиях и при циклоплегии проводили при помощи стационарного авторефрактометра URK-700 производства компании Unicos (Южная Корея).

    Авторефрактометрия (узкий зрачок):

    Правый глаз сфера (sph) –7,0 дптр;

    Левый глаз сфера (sph) –9,0 дптр.

    Авторефрактометрия (циклопентолат 1,0%):

    Правый глаз сфера (sph) –8,25 дптр;

    Левый глаз сфера (sph) –9,5 дптр.

    Заключение: при наличии у пациента факодонеза и изменений топографии хрусталика возможно указать коридор рефракции, но точно определить показатели рефракции не представляется возможным.

    Тонометрическое исследование проводилось с помощью прибора Icare PRO (Финляндия) в положении лежа: правый глаз – 17,2 мм рт. ст., левый глаз – 16,3 мм рт. ст.

    Результаты тонометрии – в пределах возрастной нормы.

    Ультразвуковое одномерное сканирование (А-сканирование), с оценкой изменения осевой длины глаз, параметров передней камеры, толщину хрусталика и размеры стекловидного тела проводили на установке A-Scan Plus (Accutome by Keeler, США): правый глаз – 20,84 мм, левый глаз – 21,14 мм. Результаты переднезаднего размера глаза в пределах возрастной нормы.

    Ультразвуковое B-сканирование проводили с оценкой эхогенных внутриглазных структур, с использованием датчика высокого разрешения– 0,015 мм и технологии Smooth Zoom, обеспечивающей полное двукратное масштабирование изображения без искажений в режиме реального времени, исследование проводили на установке B-Scan Plus (Accutome by Keeler, США). По данным проведенного исследования обоих глаз – эхогенность структур физиологичная, патологические включения не определяются.

    Оптическая когерентная томография проводилась с помощью аппарата Soct Copernicus, программы Revo, Optopol (Польша) с модулем для исследования переднего отрезка глаза по протоколу Cornea Line (продольное разрешение [в ткани] – 5 мкм). Глубина сканирования позволяет получить на одном скане весь срез оптической части интраокулярной линзы, передний и задний листки капсулы хрусталика, ретролентальное пространство и передние слои стекловидного тела. Одним из ограничений метода является возможность визуализации передней капсулы хрусталика только в пределах апертуры зрачка, в связи с чем исследование проводили в условиях медикаментозного мидриаза.

    По данным оптической когерентной томографии анализировали передний отрезок глаза, переднекапсулярный комплекс хрусталика, состояние сетчатки, макулярной области и диска зрительного нерва. Результаты исследования переднекапсулярного комплекса хрусталика обоих глаз: волокна цинновых связок имеют неравномерный диаметр и длину на всем протяжении, отмечается аномалия их прикрепления к капсуле хрусталика. Они перерастянуты, деформированы и имеют низкую плотность распространения в областях дефекта. Дислокация хрусталика происходит в сторону стекловидного тела в верхненазальный квадрант. Угол передней камеры в пределах нормы (рис. 4, 5).

    Оптическая когерентная томография заднего отрезка глаза проводилась с помощью аппарата Soct Copernicus, программа Revo, Optopol (Польша). По данным исследования обоих глаз – сетчатка без видимой структурной патологии, ретинальный профиль сохранен. Фовеальная депрессия без особенностей. Толщина сетчатки в проекции фовеа 210/215 мкм. Слои сетчатки дифференцируются. Наружная пограничная мембрана, эллипсовидная зона сохранены. Пигментный эпителий однородный. Толщина слоя нервных волокон – в пределах возрастной нормы (рис. 6–8). На основании проведенного исследования толщина слоя нервных волокон ганглионарных клеток в макулярной зоне и на периферии – в пределах возрастной нормы.

    Лечение пациентов с синдромом Марфана требуют индивидуального подхода в зависимости от степени выраженности клинической картины. Лечение можно подразделить на консервативный и хирургический этапы. При консервативном подходе можно компенсировать аномалии рефракции, проводить профилактику развития амблиопии и косоглазия в кабинетах охраны зрения с помощью лекарственного и аппаратного лечения (нейротрофического и плеоптического), контролировать и корректировать повышенное внутриглазное давление. Хирургический этап лечения проводится в тяжелых случаях: при высокой степени аномалии рефракции, формировании амблиопии высокой степени, риска отрыва хрусталика, повышенном внутриглазном давлении или когда консервативный подход не эффективен.

    Эктопия хрусталика в некоторых случаях может приводить к некоррегируемым аномалиям рефракции, которые при появлении их в детском возрасте и длительном существовании ведут к развитию амблиопии, косоглазия. Смещение хрусталика может осложниться формированием вторичной глаукомы за счет измененной топографии угла передней камеры и факотопического эффекта, при которых необходима своевременная хирургическая коррекция заболевания.

    В представленном клиническом случае у пациента определена амблиопия средней степени, назначена консервативная терапия, заключающаяся в оптической коррекции аномалии рефракции, плеоптический курс лечения (направлен на развитие зрительных функций в сенситивный период), а также полипептидная и трофическая терапия. Пациенту рекомендовано динамическое наблюдение офтальмологом.

    Мы считаем, что оперативный этап лечения в представленном клиническом случае не показан в связи с сохранными зрительными функциями, удовлетворительным состоянием связочного аппарата хрусталика, состоятельным углом передней камеры и хорошими показателями внутриглазного давления. Оперативное лечение несет риск сохранности зрительных функций, так как нет возможности обеспечить физиологичное положение интраокулярной линзы в капсульной сумке в связи с ее аномальным расположением. Сложно спрогнозировать и возможность имплантации интраокулярной линзы; в нашем случае установка интраокулярной линзы с подшиванием к склеральной или радужной оболочке глаза считаем травматичной и не оправданной, учитывая сохранные зрительные функции, проводимую оптическую коррекцию и сенситивный период ребенка.

    Заключение

    Синдром Марфана представляет собой наследственное недоразвитие соединительной ткани, которое в зависимости от степени проявления может прогрессировать на протяжении всей жизни пациента. Пациенты нуждаются в постоянном динамическом наблюдении, со своевременной корректировкой лечения каждого индивидуального случая. При подозрении или выявленном синдроме Марфана рекомендуем проводить аппаратные виды диагностики для объективного динамического наблюдения:

    • оптическую когерентную томографию – исследование переднего отрезка глаза у пациентов с синдромом Марфана, дающее возможность определить положение и состоятельность цинновых связок, что может значительно облегчить диагностический этап с установлением необходимости проведения оперативного лечения;

    • ультразвуковое исследование (В-сканирование), позволяющее детализировать внутренние структуры глазного яблока: нервы, сосуды, глазные мышцы, хрусталик, сетчатку;

    • ультразвуковое исследование (А-сканирование), способствующее определению размеров глазного яблока, толщины хрусталика, измерению глубины передней глазной камеры;

    • определение рефракции, помогающее своевременно подобрать правильную оптическую коррекцию, необходимую для лечения рефракционной амблиопии;

    • измерение внутриглазного давления, позволяющее вовремя диагностировать и принять необходимые меры с целью предотвращения факотопической глаукомы (оптиконейропатии);

    • фоторегистрацию, которая дает возможность документально зафиксировать эктопию хрусталика и проследить за ней в динамике.

    Метод диагностики при помощи оптической когерентной томографии информативно демонстрирует топографию хрусталика, состоятельность цинновых связок, строение передней камеры, что имеет существенное значение при динамическом наблюдении пациента для определения дальнейшей тактики лечения.

    Своевременная диагностика синдрома Марфана позволяет проводить динамическое наблюдение за состоянием пациента с целью коррекции имеющихся нарушений и профилактики осложнений. Представленные методы диагностики и лечения необходимы для профилактики слабовидения, повышения зрительных функций, которые играют важную роль в адаптации ребенка в сенситивный период среди сверстников, что позволит повысить качество его жизни.

    

    ¹ Трефойл – это аберрация, вызванная смещением преломляющих поверхностей относительно друг друга.

    ² Кома – это аберрация косых пучков света, падающих под углом к оптической оси глаза. Она возникает из-за асимметрии оптических элементов глаза, в результате которой центр роговицы не совпадает с центром хрусталика и фовеолы.

    

    Информация об авторах

    Евгений Евгеньевич Сидоренко – к.м.н., доцент, кафедра офтальмологии педиатрического факультета РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России врач-офтальмолог ГБУЗ «НПЦ спец. мед. помощи детям ДЗМ»; docsee@mail.ru, http://orcid.org/0000-0002-2177-5134

    Елена Валерьевна Ермолаева – клинический ординатор второго года обучения офтальмологии педиатрического факультета РНИМУ им. Н.И. Пирогова МЗ РФ; ermolaeva_lena@bk.ru, http://orcid.org/0000-0002-0124-9786

    Вероника Сергеевна Малиновская – клинический ординатор второго года обучения кафедры оториноларингологии и офтальмологии; mvs-nika@yandex.ru, http://orcid.org/0000-0003-2220-3557

    Дмитрий Владимирович Мигель – лаборант кафедры офтальмологии педиатрического факультета; врач-офтальмолог, npceye@ya.com, http://orcid.org/0000-0001-9055-3861

    Анастасия Олеговна Назаренко – врач-офтальмолог, omegovaao@gmail.com, http://orcid.org/0000-0002-4623-3219

    Ирина Владимировна Суханова – врач-офтальмолог, ulibaka@yandex.ru, http://orcid.org/0000-0002-5617-956X

    Ирина Александровна Останина – врач-офтальмолог, irinaost2104@gmail.com, http://orcid.org/0000-0001-6076-9477

    Виктория Евгеньевна Лоскутова – старший лаборант кафедры офтальмологии педиатрического факультета, vika118877@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-5709-9871

    Василий Сергеевич Ча – аспирант кафедры офтальмологии педиатрического факультета, Chavas6526@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-9224-3074

    Азиз Равшанович Салимов – клинический ординатор кафедры офтальмологии педиатрического факультета, aziz.salimov949@gmail.com, http://orcid.org/0000-0001-8176-2661.

    Information about the authors

    Evgeniy E. Sidorenko – Doct. of Sci. (Med.), Associate Professor, leading researcher of the Department of Ophthalmology of the Pediatric Faculty Ophthalmologist, docsee@mail.ru, http://orcid.org/0000-0002-2177-5134

    Elena V. Ermolaeva – second year clinical of the Department of Ophthalmology of the Pediatric, ermolaeva_lena@bk.ru, http://orcid.org/0000-0002-0124-9786

    Veronika S. Malinovskaya – clinical resident of the Department of Otorhinolaryngology and Ophthalmology, mvs-nika@yandex.ru, http://orcid.org/0000-0003-2220-3557

    Dmitriy V. Migel – lab assistant of the Department of Ophthalmology of the Pediatric Faculty, Ophthalmologist, npceye@ya.com, http://orcid.org/0000-0001-9055-3861

    Anastasia O. Nazarenko – ophthalmologist, omegovaao@gmail.com, http://orcid.org/0000-0002-4623-3219

    Irina V. Sukhanova – Ophthalmologist, ulibaka@yandex.ru, http://orcid.org/0000-0002-5617-956X

    Irina A. Ostanina – ophthalmologist, irinaost2104@gmail.com, http://orcid.org/0000-0001-6076-9477

    Victoria E. Loskutova – senior laboratory assistant of the Department of Ophthalmology of the Pediatric Faculty, vika118877@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-5709-9871
    Vasily S. Cha – PhD student of the Department of Ophthalmology of the Pediatric Faculty, Chavas6526@mail.ru, http://orcid.org/0000-0001-9224-3074

    Aziz R. Salimov – clinical resident of the Department of Ophthalmology of the Pediatric Faculty, aziz.salimov949@gmail.com, http://orcid.org/0000-0001-8176-2661.

    Вклад авторов в работу:

    Е.Е. Сидоренко: существенный вклад в концепцию и дизайн работы, сбор материала, написание текста, редактирование и окончательное утверждение версии, подлежащей публикации.

    Е.В. Ермолаева: существенный вклад в концепцию и дизайн работы, сбор, анализ и обработка материала, написание текста, редактирование, окончательное утверждение версии, подлежащей публикации.

    В.С. Малиновская: существенный вклад в концепцию и дизайн работы, анализ и обработка материала, написание текста, редактирование, окончательное утверждение версии, подлежащей публикации.

    Д.В. Мигель: обработка материала.

    И.В. Суханова: анализ материала.

    А.О. Назаренко: написание текста, редактирование

    И.А. Останина: сбор материала.

    В.Е. Лоскутова: редактирование текста

    В.С. Ча: сбор материала.

    А.Р. Салимов: обработка материала.

    Author's contribution:

    E.E. Sidorenko: significant contribution to the concept and design of the work, collecting material, writing, editing and final approval of the version to be published.

    E.V. Ermolaeva: significant contribution to the concept and design of the work, collection, analysis, and processing of material, writing, editing, final approval of the version to be published.

    V.S. Malinovskaya: significant contribution to the concept and design of the work, analysis, and processing of the material, writing, editing, final approval of the version to be published.

    D.V. Migel: material processing.

    I.V. Sukhanova: analysis of the material.

    A.O. Nazarenko: writing, editing

    I.A. Ostanina: collection of material.

    V.E. Loskutova: text editing

    V.S. Cha: collection of material.

    A.R. Salimov: material processing.

    Финансирование: Авторы не получали конкретный грант на это исследование от какого-либо финансирующего агентства в государственном, коммерческом и некоммерческом секторах.

    Авторство: Все авторы подтверждают, что они соответствуют действующим критериям авторства ICMJE.

    Согласие пациента на публикацию: Письменное согласие на публикацию этого материала было получено.

    Конфликт интересов: Отсутствует.

    Funding: The authors have not declared a specific grant for this research from any funding agency in the public, commercial or notfor-profit sectors.

    Authorship: All authors confirm that they meet the current ICMJE authorship criteria.

    Patient consent for publication: Written consent was obtained for the publication of this material.

    Conflict of interest: Тhere is no conflict of interest.

    Поступила: 06.06.2022.

    Переработана: 18.11.2022.

    Принята к печати: 09.12.2022.

    Originally received: 06.06.2022.

    Final revision: 18.11.2022.

    Accepted: 09.12.2022.