Мой дядя Слава

    Много раз я пытался вспомнить, какой была наша первая встреча с дядей Славой, но так и не смог. В память врезалось лишь одно: я четырехлетний пацан, сидящий на высоком коне между руками сильного человека, который сидит на этом же коне позади меня, а вокруг огромные белые сугробы. Таким и остался он в моей памяти – всегда сидящий на коне Святослав Николаевич Федоров. И именно с тех пор его образ стал ассоциироваться с понятием «отец» – мама воспитывала меня одна.

    Совсем маленький кусочек жизни посчастливилось мне прожить рядом с дядей Славой. При мысли о нем сразу возникает перед глазами его широкая улыбка, добрые, чуть прищуренные глаза и всегда веселые слова: «Арсенушка, привет!»

    Каждое лето я проводил школьные каникулы на даче, куда начинал собираться еще с зимы. Там же жили два коня – Шах и Гром, которые были любимым нашим с дядей Славой развлечением. Хотя, как он говорил, для него это был еще и способ получения заряда недюжинной лошадиной энергии.

    Я всегда с нетерпением ждал, когда же наконец он приедет, раздастся его раскатистый баритон: «Арсен, седлай лошадей!» И через считанные минуты две лошади уже стояли, готовые к полету по бескрайним полям и лесам.

    Помню одну забавную историю. Мне было тогда лет восемь. Мы спокойно ехали по свежескошенному полю, я на Шахе, он на Громе. И вдруг он сказал: «Давай наперегонки вон до того стога». Лошадей долго уговаривать не пришлось. Одно прикосновение шенкелем, и мы уже летим, как две стрелы, выпущенные из лука, только ветер засвистел в ушах. Вдруг кочки. Откуда ни возьмись огромное количество кочек. Лошади сбились с ритма и стали быстро сближаться. Еще через мгновение мы столкнулись боками. Я чудом усидел, а он упал, так как был тяжелее. Я оглянулся и увидел, что он сидит на скошенной траве и улыбается. Его конь быстро удалялся. И тут все слилось в моем детском мозгу в одну главную мысль: «Догнать Грома и привести его дяде Славе». Догонял я коня довольно долго. Без седока Гром бежал размашисто и быстро… И вдруг мы с ним оказались дома на даче.

    О ужас! Я осознал, что не помню дороги назад, а значит, не найду дядю Славу. Я перебудил весь дом, и мы с мамой Рэной и дядей Сережей Доренским (с нашим соседом) на его машине помчались на поиски. «Ну скажи, какое поле, это или следующее? Куда вы ехали?!» – в слезах выспрашивала мама Рэна. Но, к сожалению, как ни силился, вспомнить дороги я не мог. Еще около часа мы искали его, пока он сам не нашел нас. Он просто шел, слегка прихрамывая, нам навстречу со стеком в руках по той самой дороге, по которой мы уже в который раз метались, пытаясь его найти. От сердца сразу отлегло, но что только я не услышал в свой адрес!

    «Ты меня предал, как ты мог?» – сказал он, и от этого стало жутко. Проглатывая ком в горле, я пытался оправдываться, дескать, хотел вам коня привести, но все было напрасно. Однако его праведного гнева в этот раз, как и в большинстве других случаев, хватило ненадолго, так как был он человеком очень добрым и отходчивым. Прошло минут 30, и снова я слышу спасительную фразу: «Арсенуля, седлай лошадей…»

    Еще одно яркое воспоминание из детских лет – охота. Он очень ее любил. И совсем не потому, что убийство доставляло ему удовольствие. Иногда после целого дня шатаний по лесу мы возвращались ни с чем. Но он был от этого не менее счастлив. Просто это была единственная возможность слиться с дикой природой, почувствовать себя ее неотъемлемой частью, ведь именно на охоте просыпаются древние инстинкты человека.

    Однажды мы с дядей Славой сидели в лесу на номере и ждали, когда же наконец на нас выйдет зверь. Вдруг в один миг из лесу выпрыгнула и оказалась прямо перед нашим носом, метрах в десяти, грациозная косуля. Замерла. Минуту мы любовались ею. Затем он вскинул карабин, выстрел, но пуля упала в снег в двух метрах от конца ствола. Еще выстрел, и вторая пуля попадает рядом с первой. Косуля сорвалась с места и через мгновение скрылась в чаще леса. Оказывается, порох в патронах отсырел и его взрывной силы не хватило для того, чтобы предать пуле убойную силу. Этот досадный случай мог огорчить кого угодно, но только не Святослава Николаевича. Он весь день вспоминал о той красоте, которую сегодня увидел, и радовался как ребенок. Попадись ему другие патроны, и косуля могла бы оказаться нашим обедом.

    По вечерам, когда охотничьи страсти стихали, начинались интересные беседы обо всей нашей жизни. У него было одно удивительное свойство: вести одинаково интересные разговоры с любым человеком, будь это академик или простой лесник.

    А еще в эти вечера к нему обычно выстраивалась очередь для того, чтобы поиграть в шахматы. Он был заядлым шахматистом, увлекался ими с детства и играл почти каждый день. Когда не было партнера, играл с компьютером и выигрывал почти всегда и у всех. От него и я в свое время научился этой игре. Мы с ним сражались довольно часто. Сыграли, наверно, сотни партий. Но победить мне удалось всего лишь два-три раза.

    Оказавшись после окончания медицинского института в МНТК «Микрохирургия глаза», где мне, к счастью, довелось долго работать и в дальнейшем заниматься научной деятельностью, я познал колоссальную мощь империи Федорова. Огромное количество пациентов, новейшие и интереснейшие технологии офтальмохирургии, филиалы, автобусы, корабли и еще многое-многое другое, все это не сразу и не в один день укладывалось в голове. Главное, что удивляло и потрясало – это счастливые лица большого количества людей вокруг, сотрудников – людей, страшно увлеченных своим делом.

    С каждым днем работать в институте становилось все интереснее. Это было как наркотик. Я стал понимать, почему люди вокруг меня так счастливы: Святослав Николаевич просто фонтанировал идеями. Он менял мои научные темы одну за другой, пока наконец не остановился на последней, по которой я и защитил свою кандидатскую диссертацию. После этого было еще много интересных идей, которые мы с ним собирались разрабатывать и внедрять в практику. Большинству этих идей так и не суждено было реализоваться при его жизни. Мы и теперь разрабатываем их вместе, но уже без него.

    Много раз мы с ним летали на том самом злосчастном вертолете и любовались подмосковными просторами вокруг Славино с высоты птичьего полета. Я не был прирожденным летчиком, как он. И поэтому несколько раз на крутых виражах закрадывалась мысль: «А вдруг вертолет подведет и…» Эту мысль я сразу прогонял от себя.

    Всю жизнь упрямый Федоров шел один против всех и всегда достигал своей заветной цели. Но в этот раз он пошел против господа Бога.

    Еще в юности, будучи курсантом летного училища, он был лишен голени левой ноги волею несчастного случая. После этого, казалось бы, он уже никогда не сможет летать. Но у Святослава Николаевича была одна из его многочисленных знаменитых фраз: «Отступление – это еще не проигрыш».

    Прошли годы, и он опять устремился в небо, но уже в другом качестве. Вторым серьезным предупреждением было крушение рядом с деревней Славино самолета, принадлежащего МНТК «Микрохирургия глаза», пострадали люди. Но и этот случай не остановил дядю Славу.

    Появился якобы самый безопасный летный аппарат – вертолет, который и унес его от нас в небо. Навсегда.

    

    Арсений Кожухов, д.м.н., офтальмохирург, племянник Святослава Федорова